С первого дня войны медсестра мариупольской больницы Ольга Матвейчук вместе с другими медиками спасала тысячи раненых в городе, фактически отрезанном от всего мира. О комнате, доверху заполненной трупами, жизни под одной крышей с оккупантами и почему у нее было всего лишь 10 минут на побег.
Медсестра Ольга Матвейчук: Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены пирамидами, ступеньками… Их невозможно было посчитать! 01
– Ольга, какие указания от руководства больницы вы получили 24 февраля?
– Наше руководство ничего нам не сказало. Не было собрания, где бы нам объявили: “Настало военное время, начинаем принимать большое количество пациентов…”. Мы просто пришли на работу и приступили к своим обязанностям.
– Достаточно ли у вас было медикаментов?
– Нет, в больнице был очень маленький запас всего. Задача операционной сестры сделать так, чтобы в операционной были инструменты, марля, медикаменты, перекись, спирт и т.д. Но у нас не закупили того, что нужно! Даже раньше в мирное время нам не хватало хлоргексидина, перекиси. А с приходом войны наступила катастрофа! Вместо того чтобы администрация как-то подсуетилась и нашла всё необходимое в других городах (тогда еще была доставка), они говорили: “Тримайтеся! Экономьте!..”. Ну а как можно экономить, если привозят пострадавшего с огромной грязной раной, которую нужно вымывать?! На одну рану уходило несколько бутылок перекиси или хлоргексидина!..
– Как вы решали эту проблему?
– В первые дни войны мы с медсестрами сами искали медикаменты в больнице. Потом волонтеры собрали нам 1500 грн. Мы купили перекись, хлоргексидин, бинты, пластырь (он был дефицитом!). Всего это не хватало даже в аптеках, потому что раскупали горожане – были километровые очереди.
Лекарств было очень мало. Волонтеры помогали медикам и жителям города. Позже, когда люди начали мародерить аптеки, неравнодушные мариупольцы привозили нам буквально мешки с разными лекарствами, подгузниками, детским питанием, прикормом.
На войне самое важное антибиотики – их очень не хватало. Все же раны грязные, осколочные, люди просто сгнивали!..
– Какими были ваши рабочие обязанности до войны и как они изменились?
– До войны моей обязанностью была помощь хирургу. Я подготавливала операционную к приходу хирурга, ассистировала ему, подавала инструменты, следила за их стерильностью, помогала во время операции. Во время войны в операционной у меня были те же обязанности. Медсестер было больше, чем хирургов, поэтому иногда приходилось самой оказывать помощь (если нужно было подшить что-то незначительное, достать осколок во время операции). Ещё я оказывала помощь в приёмном отделении – кто-то порезался, кому-то пальчик оторвало и другое.
– Хватало ли препаратов для анестезии?
– Да, но помощь нужно было оказать настолько быстро, что иногда было не до анестезии! Если начнешь колоть анестезию, есть вероятность, что не успеешь спасти человека. Хирурги старались давать пациентам анестезию. А вот тем, у кого были ожоги и всё было “обуглено”, не нужна была анестезия, потому что человек в этом месте уже ничего не чувствует.
– Каким был ваш рабочий график? Сколько времени вы проводили в больнице?
– Я практически не покидала стены больницы – работала круглосуточно, с перерывом на сон. Более того – я собрала свою семью там же в больнице, это было безопасно. Наше медучреждение старались не трогать, мы были практически как живой щит. Когда город обороняли наши украинские солдаты, они жили у нас и старались защищать больницу. “Прилёты”, конечно, были, но не такие сильные, как по жилым домам и в целом по городу.
– Куда именно были попадания и были ли погибшие?
– Больница состоит из двух корпусов: 8-этажное и 2-этажное здание. В 2-этажном здании находился операционный блок, реанимация, актовый зал и администрация. Примерно 3 марта в 5 утра в 2-этажное здание попал снаряд: загорелось здание администрации, вылетели стекла. Осколки от снаряда попали в операционную, там отвалилась плитка, а в послеоперационной палате завалился потолок. С тех пор мы там не работали.
Примерно 6 марта был “прилёт” по 8-этажному зданию больницы – между 3 и 4 этажами образовалась огромная дыра. Это было отделение нейрохирургии, где находились два или три лежачих пациента – они погибли под завалами!..
Медсестра Ольга Матвейчук: Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены пирамидами, ступеньками… Их невозможно было посчитать! 02
После 10 марта “прилетело” в приёмное отделение – пострадал потолок и двери, вылетели окна – там тоже уже нельзя было работать. Все три раза попадало со стороны, где стояли российские военные. Это всё Россия!
– Как к медикам относились украинские военные, которые жили у вас в больнице?
– Нормально, мы с ними дружно жили! В больнице не работал лифт, а пациенты находились на всех восьми этажах. Военные носили больных и раненых пациентов. Также они привозили раненых людей из города.
– А где именно в больнице находились люди? Как много их было?
– Больше ста человек – пациенты и обычные горожане (дети, старики, раненые) находились в коридоре 2 этажа, где физиотерапия. Благодаря толстым стенам там было безопасно. В этом крыле были целые стены – а значит тепло! Возраст людей – от 1 дня и заканчивая бабушками по 100 лет. Из-за риска обвала они не рисковали спускаться в подвал – он и до войны был в плохом состоянии. Тем не менее, в подвале находилось много других людей, поэтому изредка им давали свет. А вообще во всей больнице не было света! Только лишь в операционной – от генератора.
– Вы упомянули о том, что в больнице находились обычные горожане, не получившие травмы. Почему они приходили в ваше медучреждение?
– Часто случилось так: человек живет в частном доме, вышел в туалет или во двор, а в этот момент снаряд прилетел к нему в дом! И все, ему уже некуда возвращаться, поэтому он пешком приходил к нам больницу.
– Где вы брали еду?
– Гуманитарный коридор был закрыт, продуктов было очень мало – люди голодали! У нас был определенный запас еды – неравнодушные люди приносили в больницу свои запасы, мы сами готовили еду. В первую очередь нужно было накормить медперсонал, раненых, больных, а затем уже всех остальных. Бывало, люди несколько дней не ели – было мало провизии…
Но были и наглые люди! Помню, нам привезли много круп и мы спросили, кто может приготовить еду на всю больницу. Посыпались упреки: “Почему мы должны сами готовить? Нас должны кормить!” В итоге согласилась приготовить девушка, у которой был грудной ребенок…
– А где вы брали питьевую воду?
– Поначалу наши украинские военные привозили питьевую воду. Потом, когда в больницу зашли россияне, стали разворовывать базы и там брали воду. Либо же россияне грабили “гуманитарку”, которую другие люди везли в город, и раздавали по бутылке воды на много людей. Воды было мало!
– Достаточно ли медицинского персонала было в больнице?
– В первый день войны был почти весь персонал, потом медиков стало меньше. В городе были постоянные обстрелы, мариупольцам было опасно даже выйти из подвала… Кто мог, тот приходил на работу и… уже никуда не уходил! По сути, весь медперсонал жил в больнице.
На 3 марта в больнице было всего 50-60 медиков (санитарки, медсёстры, пять хирургов, пять травматологов, три интерна, четыре анестезиолога и другие). Потом уехали еще некоторые врачи, практически некому было оказывать помощь. Пациентов было много, а хирургов мало!.. Хирурги становились и травматологами, и акушерами, и гинекологами – они умеют все!..
– Какой настрой был у вас и ваших коллег?
– Мы были в опасности, но работали! У нас был очень хороший коллектив, мы не могли друг друга бросить. Те, у кого были маленькие дети, семьи – уезжали из города. К ним не было претензий, поскольку они спасали семьи. У кого были взрослые дети или не было детей, оставались работать. Моя совесть не позволила мне уехать и бросить всех на произвол судьбы!
Медсестра Ольга Матвейчук: Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены пирамидами, ступеньками… Их невозможно было посчитать! 03
– Какие раны были у пострадавших, которых доставляли в больницу?
– Когда Мариуполь защищали наши украинские солдаты, у пострадавших в городе людей были в основном осколочные ранения (город обстреливали снарядами – людей ранило осколками).
Когда же в Мариуполь вошли российские солдаты, в больницу стали доставлять людей с огнестрелами (в них стреляли снайперы), пострадавших от гранат, мин, да и с какими угодно ранами…
Людям якобы открывали “зелёные коридоры” для выезда из города, однако машины в этих “коридорах” обстреливали! Нам привозили людей без рук, без ног, а иногда и полностью сгоревших – “уголь”, трупы людей!..
– А как работали травматологи, если в больнице не было света и нельзя было сделать рентген?
– Если у пациента была очень глубокая рана, то иссекали края и накладывали наводящие швы. Доставали осколки, работали без рентгена, поэтому все делали на ощупь!..
Во время оказания первой помощи огнестрельные минно-осколочные раны не нуждаются в сшивании для травматолога. В первое время врачи ещё делали местную анестезию, обкалывали, проводили первично-хирургическую обработку. И у кого были открытые переломы – поднимали в операционную, там проводили остеосинтез (сопоставляли и фиксировали кости).
Потом стало поступать много раненых и, когда уже закончились аппараты Илизарова, травматологи просто гипсовали открытые переломы без аппаратов! И уже всё проводилось без анестезии – люди кричали, но приходилось терпеть!..
Медсестра Ольга Матвейчук: Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены пирамидами, ступеньками… Их невозможно было посчитать! 04
– Как много пациентов нуждалось в госпитализации?
– Если у людей были серьезные травмы (задета артерия, ампутация руки, ноги), их сразу брали в операционную. А если травма небольшая, то оказывали им помощь и отпускали домой. Вообще люди сами решали оставаться в больнице или уходить домой.
Часто мужчины выходили из дома за водой или добыть еду. Их подстреливали и они бежали к нам. У некоторых были даже открытые переломы! Других ранило осколками. Мы их “подлатали”, достали осколки и они… бежали домой к семьям, потому что их ждали дети, жены или пожилые родители! Никто не бросал свою семью.
Места в больнице не было. В коридоре на полу с двух сторон валялись матрасы, на которых лежали раненые люди (голые, после операций). Посередине был очень узкий проход. Из-за взрывной волны были выбиты окна – там была холодина! Но, конечно же, мы пытались согревать их несколькими одеялами.
– Много людей умерло из-за таких нечеловеческих условий?
– Очень мало! Те, кто находился в больнице после оказанной нами помощи, – не умирали.
– Как это удалось?
– Большинство людей были, скажем, “на адреналине” – речь об эмоциональной составляющей! Не смотря на нехватку лекарств, мы всем профессионально оказывали помощь! Какой бы тяжелой ни была ситуация, мы делали всё как положено. У нас были сосудистые хирурги, мы сшивали артерии – всё по максимуму. Бывало, что у пострадавшего висит рука и, якобы бессмысленно её пришивать, надо ампутировать, но мы всё равно пытались, сшивали!
– А от чего, всё же, люди чаще всего умирали в больнице?
– Иногда пациенту невозможно было помочь – например, в голову прилетел осколок, уже ничего не сделаешь… В основном умирали от потери крови. Либо привозили уже мёртвых или умирающих людей – их завезли в больницу и они тут же умерли… Были старенькие бабушки, которые умерли от холода или потому что не выдержало сердце.
– Производилась ли медицинская сортировка – распределение пострадавших на четыре группы, каждой из которых присвоен цветовой код: красный (неотложная помощь), желтый (срочная помощь), зелёный (несрочная помощь), чёрный (помощь не оказывается)?
– Такая сортировка производится на поле боя или на месте происшествия – там решается, кого первого к нам доставлять. Мы в больнице сразу брали в операционную тех, кто “красный” – с кровотечением, открытыми переломами, пневмотораксом. Тем, у кого средняя степень тяжести, оказывали помощь в приёмном отделении. Если человек ещё мог потерпеть, мы помогали тем, кому было нужнее в данный момент. В любом случае все находились под присмотром врачей. Бывало, в операционную одновременно завозили двадцать пострадавших, кто-то из них уже был мёртв…
– А с какими ранами привозили детей?
– Было очень много огнестрелов. В детей стреляли снайперы! Детей доставали из-под завалов… И осколочные ранения, и ампутации – без ножек, без ручек, без пальчиков…
– Фотография раненного ребёнка, которого родители несут по коридору мариупольской больницы, облетела весь мир. Это было в вашей больнице?
– Да. Ребёнка привезли ещё живым, но мы не смогли его спасти – у него было сквозное ранение грудной клетки. Было видно, как в грудине бьётся его сердечко…Когда сына или дочку не удавалось спасти, родители кричали: “За что?! Почему?! Помогите!..” Мамы падали в обморок.
– А с какими недугами, помимо ранений и травм, люди поступали в больницу?
– Запоры и диарея. Людям нечего было есть. Многие ели еду плохого качества, вот и начиналась диарея. Либо же ели одну кашу, макароны – отсюда запоры.
С начала войны в больницу прекратили поступать пациенты с аппендицитами, грыжами, перитонитами, сердечными заболеваниями. На таких больных не обращали внимания, поскольку спасали раненых. Очень много людей умерло дома из-за того, что не получили помощь. А позже уже и вовсе некому стало возить людей в больницу – машины скорой помощи обстреливались, в городе не было связи – люди не могли ни вызвать “скорую”, ни сами прийти.
– Когда в городе перестали ездить автомобили скорой помощи?
– Сразу же, как только в город вошли россияне. “Скорые” обстреливали, но они ездили до последнего, даже во время обстрелов. 9 марта разбомбили роддом, тогда ещё в городе были наши военные. Военные стали вывозить оттуда рожениц и новорожденных детей. Мы в больнице принимали роды, оказывали помощь малюткам.
Но когда в город вошли россияне – всё, у “скорых” уже не было возможности ездить – в городе начался кромешный ад! Примерно после 13 марта стало очень опасно… Войдя в город, российские солдаты поселились у нас в больнице…
– Когда это произошло?
– Утром примерно 11 марта наши украинские солдаты переместились на “Азовсталь”. Буквально через несколько часов в больницу зашли россияне. Я услышала их крик в коридоре: “Все на пол, будем стрелять на убой!”
Позже я бежала по коридору, навстречу шли два молодых парня в военной форме: “Кто там сидит в коридоре, военные?”. Я ответила: “Нет, мирные жители”. Они ответили: “Ну ладно. А вы хоть поняли, кто мы? Мы русские!”. И пошли дальше…
Россияне ходили по больнице и проверяли мужчин – искали среди них украинских военных. Зашли в операционную, где хирурги круглые сутки без остановки проводили операции. Поставили всех медработников к стенке, начали их раздевать, проверять телефоны, опрашивать. Их не волновало, что идут операции и раненые люди “ждут” на операционном столе! Потом медиков всё же отпустили со словами: “Идите, работайте”.
Также, когда россияне вошли в больницу, в приёмном отделении к ним подбежал один из мирных жителей: “Скажите паляниця!”. Россияне сразу на месте расстреляли его автоматной очередью!!! Думаю, этот мужчина понимал, кто перед ним…
Больше россияне не трогали мирных людей, говорили: “Если вы не выделываетесь, то мы вас не тронем. Никаких гимнов, украинского языка, ничего, что связано с Украиной. Молчите и будете живы!”
У россиян была цель до вечера 14 марта отбить город. Если не успеют, то в Мариуполь заезжают кадыровцы. И, поскольку их план взять город был провален, вечером 14 марта в Мариуполь зашли кадыровцы.
– Где именно в больнице поселились оккупанты?
– Они выгнали людей с верхних 7 и 8 этажей – там хорошая обзорная площадка. Там они жили.
– Что изменилось с тех пор, как в больнице поселились российские военные?
– Они объявили: “Проводим чистку! В течение трёх дней всем запрещено покидать больницу, а также заходить сюда!” Они закрыли больницу, и стали вести обстрелы вокруг здания! Расстреливали всех людей, кто проходил мимо больницы, а также приближался к зданию!!! Также расстреливали все машины, которые подъезжали к больнице с ранеными – всех убивали! То есть люди пытались попасть в медучреждение получить помощь и погибали!.. Во дворе долгое время стояла старенькая белая обстрелянная “Волга” – не знаю, выжил ли её водитель и пассажиры… Расстреливали даже те машины, которые проезжали по частному сектору в районе больницы.
– Почему российские военные стреляли в обычных людей?
– Они очень сильно боятся украинцев, боятся людей! К примеру, идёт старик без ружья – они его боятся, наводят на него автоматы. Они стреляли по всему, что движется и не движется, хотели всех обезвредить! Видимо, думали, что если они нас не убьют, то мы убьем их. Приходившие в больницу горожане рассказывали, как они пытали людей.
– Запрет покидать больницу касался и медиков?
– Да. Был приказ – медработников, которые покидают территорию больницы, сразу расстреливать! Мы были в плену! За нами следили, нельзя было выйти даже на крыльцо. Более того – россияне собирали людей по городу и свозили их к нам в больницу!
– Зачем российские солдаты свозили в больницу людей?
– Люди были “живым щитом. Россияне знали, что в больницу никто не будет стрелять. Чем больше людей – тем лучше. Они ж тогда ещё воевали с нашими украинскими военными, которые находились на “Азовстали”.
– Что оккупанты делали в больнице?
– Мы своими глазами видели, как российские снайперы поднимались на 8 этаж больницы и оттуда с пулемёта стреляли по домам!!! Они сделали на крыше или на 8 этаже какую-то точку. Как раз с больницы “летело” в дома по улице Троицкой, Куприна и они все загорались!
– Где на территории больницы хранились трупы людей?
– В морг, который находился на территории больницы, из-за постоянного обстрела ходить было опасно (да и в сам морг тоже “прилетело”). Поэтому мы стали складывать трупы на 1 этаже в том месте, где до взрыва была операционная. Там было холодно – взрывной волной выбило окна.
– Сколько примерно трупов людей находилось в бывшей операционной?
– Боже, их очень много было!.. В период с 24 февраля и до 5 марта там уже было около 80 трупов.
Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены некими пирамидами, ступеньками… Тела невозможно было посчитать! Возле стены было накидано чуть больше тел, ближе к выходу – меньше.
Один наш хирург умер за день до войны, его тело находилось в морге. Когда началась война, его не могли забрать и похоронить, тогда вообще почему-то запретили хоронить людей, ездить на кладбище… В итоге его похоронили вместе с (!) восьмьюдесятью трупами в братской могиле. Это было первое братское захоронение – 80 душ.
– А где выкопали первую братскую могилу?
– На Новоселовке на заброшенном кладбище. Потом ещё 2 недели не было захоронений, трупы продолжали складывать в нашем “импровизированном” морге. Когда я выехала из города, коллега, оставшаяся в больнице, рассказывала, что “КАМАЗ” ТРИ ДНЯ вывозил оттуда тела!!! За сожженным ТЦ “ПортСити” для них было вырыто три братские могилы!..
– Но если в больнице умирало мало людей, откуда столько тел?
– Умирали люди в возрасте. А также горожане сами привозили тела погибших в больницу. Или, к примеру, привозили умирающих – их завезли, а они умерли.
– Как Вы реагировали на смерть пациентов во время войны?
– Нам приходилось воспринимать это как стандартную работу. Нам и раньше привозили людей с похожими ранами, но не в таком количестве. Было очень тяжело, когда погибали дети и беременные женщины – медперсонал плакал!
– Чью смерть в больнице Вы никогда не сможете забыть?
– По “зеленому” коридору выезжала семья: отец, мать, дочка лет 13 и сын лет 18. В их машину попал снаряд: загорелось авто, а вместе с ним и мама детей!
Муж и сын довезли ее в больницу. Она была худенькая, у неё были целиком обуглены нога и руки. Полностью обгоревшие волосы стали скрученными, как нити…
Я выхожу из операционной, куда подвезли пострадавшую и вижу, что на носилках лежит обугленная женщина и смотрит мне прямо в глаза. И в этот момент она… умирает!.. До сих пор это вспоминаю… Кстати, ее родные остались без единой царапины.
– Удавалось ли вам уснуть ночью, пережив днём подобные ужасы войны?..
– Когда ночью в больнице была возможность поспать, я моментально “вырубалась” – меня уже нельзя было разбудить. Даже когда возле здания “прилетало” и всё дрожало, я просыпалась и снова засыпала…
– В то время Мариуполь был фактически отрезан от всего мира. Знали ли вы о том, что происходит в стране или хотя бы в городе?
– У нас не было ни связи, ни Интернета. Новости о городе мы узнавали от пациентов. Когда к нам завозили пациента, если он был в сознании, мы сразу спрашивали из какого он района, что там происходит.
– Как часто горожане приходили в больницу за медикаментами?
– Постоянно. Помню, к нам в операционную зашла женщина, чей муж болел сахарным диабетом и устроила истерику: “Как это в больнице нет инсулина?! Что это такое?!” Люди кричали на нас, будто мы отобрали эти лекарства. К нам приходили с домов и подвалов, где находились раненые – просили антибиотики. Но у нас их не было… А ещё часто просили успокоительное – хотя бы валерьянку.
– А были ли такие, кому вы отказывали в помощи?
– Помогали всем, даже мародерам. Бывало, их доставляли с награбленным!.. Помню, к нам привезли мародёра. Чтобы обработать рану, нам нужно было разрезать его одежду. Но он начал кричать: “Это новые штаны, не надо!”. Как вдруг у него из курточки вываливаются ещё одни штаны с биркой, которые он только что украл из магазина!
Я считаю, что руководство магазинов поступило глупо. В начале войны люди готовы были покупать товар! Помню, я отстояла огромнейшую очередь в магазин, где была уйма продуктов. Но выключился свет (это был последний день, когда в Мариуполе был свет), и нас всех выгнали на улицу. На следующий день этот магазин разграбили. А ведь, продав товар за наличные, они бы и людям помогли не остаться голодными, и у них была бы выручка!
– А кто стрелял в мародеров?
– Военные – и наши солдаты, и российские. К мародёрам плохо относились все! Тех, кто воровал продукты – солдаты не трогали. Наказывали тех, кто грабил ради наживы, забирал последнее. Им стреляли по коленям и рукам. Бывало, мародёры заходили грабить дом, где были хозяева. Если у хозяев было оружие, они стреляли в мародёра. После чего грабители сами к нам приезжали, или их привозили.
– А сколько всего больниц работало в почти полумиллионном городе?
– На Новосёловке работала БСМП: врачи оперировали в подвале, там же и жили. Больницу №4 на Левом берегу и больницу №1 на Ильича методически разрушали “прилёты”, но коллеги работали. В больнице №9 лежали пациенты с коронавирусом. Больница №3 – там работал и роддом, и детская хирургия (не знаю, продолжили ли они срою работу после того, как туда сбросили бомбу). В общем, поначалу работали все, а в итоге остались только наша больница и БСМП.
– Что случилось с вашими пациентами – украинскими военными – когда в больницу вошли россияне?
– Когда начали входить российские военные, мы подожгли все документы и сведения о наших украинских военных, находившихся в больнице. Пытались уберечь наших солдат, чтобы россияне не смогли их найти.
У нас в больнице работала офтальмолог Ч…, во время активных боевых действий её не было на рабочем месте (глазных травм было мало, а если были, то людям оказывали помощь хирурги). Когда в больнице начали появляться вода и еда, пришла эта врач. Выяснила всю обстановку, подошла к русским военным и сдала всех наших солдат!!! Я не могу понять, зачем и почему она так поступила! После этого россияне схватили наших солдат и, несмотря на их ранения, заставляли выполнять грязную черную работу.
– Вы давали волю эмоциям – плакали на работе?
– В городе у меня не было слез. Было не до того: мы постоянно оказывали помощь людям, нам привозили новых раненых… И даже во время обстрелов, когда мы ложились на пол, не было времени бояться! Да и страшно не было.
А вот когда я выехала из города, стало “накрывать”! Оказавшись в мирном Днепре, я будто на Луну попала! Люди ходят по улице, работают магазины, там есть продукты!.. Я сняла квартиру и поехала в магазин купить тарелки. И на меня так нахлынуло, я ведь раньше покупала их в родной дом!.. До сих пор тяжело ходить по таким магазинам.
– Что вам дал опыт работы в больнице во время войны?
– Я это пережила, получила огромный опыт по оказанию помощи пострадавшим под обстрелами и в страшном холоде… Некоторые наши сотрудники (доктора, медсестры, санитарки) погибли… Бывает, “накрывает”: перед сном вспоминаю свой дом – больно, плачу. Жаль погибших людей. Мы должны это помнить, знать! Мы знаем правду, как всё это было!
Медсестра Ольга Матвейчук: Всё помещение было заполнено трупами! Тела были хаотично накиданы кучами друг на друга. От пола и выше 1,5 метра возвышались трупы, они были выложены пирамидами, ступеньками… Их невозможно было посчитать! 05
– Как вы приняли решение уехать из города?
– Я видела, что с “зелёных коридоров” привозят много раненых. То есть вроде бы российские военные выпускают людей из города, но… стреляют в них! Поэтому я не рисковала. Ждала, пока оттуда перестанут возить пострадавших, хотела уехать позже.
В то время из больницы уехали анестезиологи, терапевты, урологи, один хирург, интерны и некоторые травматологи. Из-за этого россияне выдали приказ расстреливать медиков, которые уезжают из больницы!!! У нас в медучреждении находился их “начальник”, чеченец по прозвищу Осетин, отбитый человек… Он как раз отлучился из больницы. У меня было 10 минут, чтобы сбежать, иначе бы меня задержали – я даже не успела собраться…
Знаю, что уже после моего отъезда из больницы в оккупированный город привезли врачей разной квалификации из Донецка и Москвы – терапевтов, кардиохирургов…
– Какие у вас планы на будущее? Какой вы видите свою жизнь?
– В Мариуполе остались мои родные люди. Я верю, что наши воины освободят город, и я вернусь домой. Я этого очень хочу!
Джерело: censor.net
