24 августа 1981 года над Завитинском столкнулись гражданский самолет Ан-24РВ, следовавший из Комсомольска-на-Амуре в Благовещенск, и бомбардировщик Ту-16К, осуществлявший разведку погоды. Инцидент произошел на высоте пять километров, а из 38 человек на обоих воздушных судах выжила только 20-летняя жительница Благовещенска Лариса Савицкая. Она возвращалась домой из свадебного путешествия с Владимиром Савицким. После падения пострадавшая очнулась и сразу увидела мертвого мужа — ей предстояло провести рядом с ним и другими погибшими три дня. За случившееся девушке выписали компенсацию размером в 75 рублей. Лариса не смогла долго жить в Благовещенске и переехала с маленьким сыном в Москву, где ее след потерялся. Однажды появилась даже информация, что она умерла. Но режиссер Дмитрий Суворов не поверил и нашел Ларису, уговорив ее участвовать в производстве художественного фильма «Одна», основанного на тех событиях. На октябрь запланированы самые сложные съемки — сцена разлома самолета. «Лента.ру» взяла у Ларисы большое интервью, в котором она рассказала, как жила до трагедии, что происходило в кабине самолета во время крушения и как ей удалось выжить.
Вы родились в Благовещенске. Как жили?
Детство было хорошим, советским. Мама, папа, родственники. Меня любили. В школе бальными танцами увлекалась, коньками. Спортивной была. Мечтала попасть в мединститут и стать врачом.
Как школу окончила, поехала в Москву поступать в МГУ на биофак. Но так вышло, что опоздала на часть вступительных. А после этого, теперь уже на философский факультет, поступить не смогла, поскольку изначально готовилась к другим экзаменам.
Вернулась спустя полгода в Благовещенск. Вышло как у всех: мама с папой настаивали, что должно быть высшее образование. Где поменьше было экзаменов, туда и поступила — в пединститут. Хотя желания учиться на преподавателя у меня не было.
С Владимиром познакомились уже студенткой?
Да, было это на проводах нашего общего знакомого в армию. Мы и до этого знали друг друга, в одну школу ходили, но не общались. Я просто знала, как он выглядит — и все. Красавец был, статный такой мужчина. Длинные пушистые волосы у него были, костюмы всегда…
Ну вот, проводил он меня в тот раз до дома, свидание назначил. Встретились как-то, погуляли — да и разбежались.
Прошло два месяца. У нас намечалась в пединституте новогодняя дискотека. Пришел Вовка с другом, обрадовался. «Пойдем, покажу тебе наш институт», — говорит. А учился он в мединституте. Конечно, все закончилось романтично.
Я его на Новый год в свою компанию пригласила, а потом, после сессии, мне уезжать надо было в Москву. Так по Москве скучала — не передать! Из Москвы он хотел меня встречать уже с моими родителями. Я несколько раз меняла билет, не хотела возвращаться, и он каждый день встречать приходил.
Уже когда приехала, мама мне говорит — ну нельзя так, он же тебя встречает всю неделю. С тех времен мы и стали строить отношения.
Однажды вы с ним сходили на итальянский фильм «Чудеса еще случаются». Он основан на реальных событиях — в 1971-м в джунглях перуанской Амазонии разбился самолет, упав с высоты 3,2 тысячи метров. Спаслась только Джулиана Кепке, она потом еще две недели выживала среди кайманов и змей. Знаю, вы подсмотрели, как героиня фильма вцепилась в поручни кресла, когда падал самолет, и потом использовали эти знания. А как вы вообще попали на этот фильм?
Да случайно мы на него с Вовой сходили, где-то за год до случившегося. Раньше же фильмы показывали только в кинотеатре. И вот когда он вышел, мы с Володей пошли и посмотрели. Не помню, чтобы нам его рекомендовал кто-то. Просто вот одна из случайностей.
Не знаю, что было в нем самым ярким. Фильмы ведь тогда по-другому снимали. Сама авиакатастрофа там была показана чуть-чуть, с этой девчушкой в кресле и потом — обломки самолета. Ничего сверхособенного. Там интереснее было, как она выживала, потому что это в фильме показывали детально.
Встречи с Владимиром довольно быстро переросли в замужество. Как он сделал вам предложение?
Рано выходить замуж я не боялась. Вовка однолюбом был, я как-то не сомневалась в нем никогда. Вот если смотреть, кто в отношениях любил больше — так это он. А мне и свадьба-то не особо нужна была, это его, скорее, желание было. Он очень по-взрослому на это смотрел. И где мы жить будем, спланировал, и даже имена детям будущим дал.
Ну а с предложением так вышло. Он пришел к нам в институт, и кто-то из моих одногруппников пошутил, что мы уже как женатая пара. Ну пошутили и пошутили, а Вовка всерьез воспринял, и в тот же день сделал предложение. Я посмотрела на него тогда и поняла, что отказывать и не хочу, и не могу. Так и пошли в ЗАГС чуть ли не после пар.
Вот и все… А свадьбу мы дома сыграли, его родители, мои родители… Два свидетеля — моя подружка, его друг. Скромно. Было это в конце апреля, незадолго до трагедии. Машина с кольцами была, катались.
А уже в августе — свадебное путешествие…
Мы сначала в Крым поехать хотели, но не смогли достать путевку. Решили тогда к родственникам. Сначала к моим, в Большой Камень, это между Владивостоком и Находкой, а потом к его — в Комсомольск-на-Амуре.
В Большом Камне мне не очень нравилось, хотя я и до свадебного путешествия там бывала. То есть… природа, конечно, потрясающая. Рыбу мы там ловили, камбалу. Очень вкусно. Но в августе там душно, дышать нечем. И я от жары мучилась сильно.
А уже после визита к его родственникам мы с Вовой возвращались в Благовещенск. Роковой полет все откладывали…
Раздражало это, конечно. Кого бы не раздражало? Мы еще и встали рано утром в тот день, спать хотелось, и такое состояние было, усталости, что ли? Но я хорошо запомнила и людей, и саму посадку, и как в самолет заходили. Не знаю даже почему.
Вы ведь пересели, что вас в итоге и спасло?
Так получилось, что самолет был полупустой, и стюардесса просила всех пересесть вперед. А мы не хотели, потому что в хвосте вибрации меньше. Потом еще сзади нас пассажиры пересели вперед, и мы их места заняли.
То есть, получается, еще ближе к хвосту. Я это отчетливо помню, потому что, когда разорвался самолет, кресло, в котором мы сидели первоначально, разломилось и улетело с другим куском, там бы никто не выжил.
До столкновения я спала. У меня такая усталость была, я даже не помню, как мы взлетели. При столкновении Ан-24РВ стал разваливаться по частям, обломки были в итоге разбросаны на семь километров.
Вы на небольшом куске хвоста, который отделился от самолета, спланировали на землю, как лист. Удар о землю смягчил березняк. Как же вы все это пережили изнутри?
В какие-то моменты казалось, что я вроде прихожу в себя, начинаю делать что-то, думать. По-настоящему, мне кажется, осознание всего только в больнице пришло. То есть так-то соображала, но туннельно, дальше какого-то определенного действия мысль не шла.
Сначала сильно ударилась головой о соседнее кресло. После того как меня выкинуло из моего, я сознание потеряла. А когда очнулась, уже лежала в проходе. Потом подумала, что если так упаду, лежа, то мне очень больно будет. Подняла глаза и увидела пустое кресло.
Дальше стоп-кадр такой из того фильма как раз: девчонка падала в кресле и держалась за поручни. Она в облаках, и у меня здесь тоже — облака. Еще дождь шел с утра, пасмурная была погода, облачность и все молочное — как в тумане.
Я решила, что мне надо сесть в это кресло. Самое интересное, что сначала я это сделала, а потом поняла, что произошло. Как будто что-то подсказывало, вело. Мозг настолько четко на спасение был заточен, что все посторонние мысли уходили.
Для меня эти восемь минут падения вечностью казались. Влезла в кресло, вцепилась в него. Ждала землю, чтобы сгруппироваться.
А когда все произошло, как вели себя люди?
Про остальных вообще ничего не помню, кроме крика. Вой людей, которые понимали, что умрут. Я осознавала только себя. И Вовку видела. Я еще во время падения поняла, что он погиб. Ему обломком голову задело и кровь не останавливалась. И по пальцам, по рукам, по костюму кровь…
Кресло, в котором я сидела, в итоге сломалось, поэтому в себя пришла полулежа как-то, немного боком. Первым я Вовку увидела, прямо на уровне глаз был. Сидел в кресле и как будто спал. На этом же куске самолета, помимо нас, были мужчина и женщина. Она сидела впереди на втором ряду кресел, головой на груди, так что лица не было видно. И был мужчина, лежал вниз лицом.
Вам тяжело было находиться рядом с погибшим мужем? Я общался с голландкой Аннетт Херфкенс, так она в 1992 году летела с женихом на Як-40 и разбилась во вьетнамских джунглях. Когда она увидела жениха, то сразу отползла как можно дальше. У нее были разбиты ноги, но она через боль все равно ползла, потому что физически не могла находиться в том месте, где он погиб.
У меня ничего такого не было. Первые два дня я рядом была, никуда не «уползала». А на третий уже пробовала искать дорогу. Может, на подсознательном уровне это и было, что я «уползти» пыталась. Но тогда мне это в голову не пришло.
Конечно, шок глушил. Двигалась я с трудом, потому что очень больно было переворачиваться, ходить и дышать. Ребра же тоже сломаны были. Но все равно двигалась. А на третий день так вообще ушла людей искать: запомнила шум, мне почему-то казалось, что от машин. И мысль такая проскочила, ну раз спасатели не ищут, надо самой. И пошла.
Я понимала, что и переломы есть, и ногу свою опухшую видела, но, видимо, все тот же инстинкт самосохранения: нужно было пить, и я шла пить. Нужно было какое-то укрытие от дождя сделать, и я сделала. Думаю, дело в том, что рассчитывать можно было только на себя, и в такой стрессовой ситуации мозг просто игнорировал и страх, и боль.
Было страшно, что где-то могут быть медведи? Тайга же!
Да, там были медведи, мне потом уже спасатели сказали. Я еще в первую ночь рычание слышала. Но о том, что они действительно напасть могут, как-то не думала. Не до того было.
А вот что было реальным, так это комары… Мучение, конечно. Ладно бы просто облепили. Но еще звон такой в ушах стоял. Я сначала не понимала, это сотрясение мозга, или гул, или комары… На второй день дождь пошел, их поубавилось. Потом я сообразила себе на голову пакет надеть, чтобы лицо не облепляли.
Чтобы не мерзнуть, я сначала плащ нашла себе какой-то, но он легкий был очень. Костер развести в дождь я тоже не могла. Да и спички у Вовки в кармашке были, я их только на третий день нашла. Как раз перед спасателями. Так что холодно было очень.
А как добывали питье, еду? Говорят, вы даже нашли палку колбасы.
Когда очнулась в первый день, очень пить хотелось. Нашла лужицу какую-то рядом, там чистая вода была. И вот ее зачерпнула и выпила. Есть не хотелось, не до того было. Какая там колбаса…
Я слышала вертолеты и сигналы им подавала: нашла чехол красный от кресла и стала махать. Они меня видели с чехлом этим, но подумали, что это повариха у геологов развлекается. Там рядом где-то их лагерь был.
А на третий день, когда пошла уже людей искать и вернулась в итоге обратно, у меня даже облегчение было: я к этому обломку как к дому вернулась. Потому что я понимала, что до людей могу и не добраться, а вот у самолета меня точно найдут.
И так курить хотелось… Я только на третий день ведь вспомнила, что у Вовки в кармашке сигареты и спички. Достала, а там все мокрое. Стала на груди сушить. Потом хотела костер разжечь уже, но вот после перекура как раз спасатели появились.
Первыми вас нашли Виктор Барабаш и Николай Андросов. Андросов мне рассказывал (увы, этим летом он скончался, а Барабаш — немного раньше), что вы даже с ними разговаривали, отвечали на вопросы. Откуда же у вас были силы?
Глаза у них, конечно, округлились, когда они меня увидели. Они еще и выглядели как инопланетяне, в шапочках. Барабаш вместе с моим дедом работал, и он сразу сказал, что знает моего отца. Дал платок лицо вытереть. Я его до сих пор храню, дома лежит.
Надо было вывозить меня оттуда как-то, и они начали березы пилить — сама я идти уже не могла, как людей увидела, так силы и кончились. А им надо было вертолет посадить и меня в него положить соответственно.
Режиссер Дмитрий Суворов и Лариса Савицкая во время съемок фильма «Одна»Ну а когда положили уже, я даже просила меня приподнять, в окошко посмотреть. Очень хотелось.
Как вас лечили? У вас же столько травм было… И позвоночник в пяти местах повредили, и переломы руки и ребер, и зубы почти все выбило.
На вертолете меня в Завитинск доставили — и сразу в реанимацию. Самая близкая от леса больница была. Рентгены, обследования. А мне в тот момент больше всего есть хотелось и переодеться, потому что одежда-то сырая, да и не ела я три дня.
Дали мне кашу холодную, какую-то ночнушку… Сделали рентген утром и вечером, сказали, что каких-то серьезных переломов нет, все здорово и можно отправлять. Ребро перебинтовали сломанное и грудную клетку.
Приехал дед, а с ним два друга. Группа поддержки такая на машине. Больница предлагала на скорой везти, а я отказалась. В итоге на машине мы уже в Благовещенскую больницу поехали.
Там первую неделю только капельницы ставили, потому что сотрясение мозга сильное было. А еще через месяц меня выписали… по ошибке. И через четыре дня забрали снова в травматологию. Там уже реклинатор (позволяет равномерно распределять на позвоночник нагрузку, что приводит к восстановлению мышечного тонуса и нормальной подвижности позвонков, — прим. «Ленты.ру»), растяжка, все, как положено.
Психологической помощи никакой не оказали, хотя больше всего голова пострадала. Инвалидности по совокупности травм тоже не дали.
Как изменилась ваша жизнь в Благовещенске?
Все омертвело для меня как-то… В той квартире, где мы с Вовкой жили, я оставаться уже не могла. И тогда мама захотела в Хабаровск меня перевезти, потому что тяжело это было все слишком.
А позже вы оказались в Москве вместе с сыном Гошей. Ходил даже слух, что вам в столице выделила жилплощадь авиакомпания в качестве компенсации. Как же вы оказались в Москве на самом деле?
Тогда людям все компенсировали, так как полагалось по закону. За Вовку дали 150 рублей, мне — 75 (Лариса Савицкая входит в Книгу рекордов Гиннесса как человек, получивший самую мизерную компенсацию за авиакатастрофу — прим. «Ленты.ру»). И квартиры никакой мне не дали, конечно. В Москву же я переехала, когда второй раз в МГУ поступала. На этот раз на психофизиолога.
Как вы познакомились со вторым мужем?
Мы по переписке познакомились в интернете — в 2008-м. Тимофей уже психофизиологией занимался, а я тогда только начинала во все это вникать. И чат у нас был такой, рабочий. Мы переписывались несколько месяцев сначала, и так получилось, что влюбились: он мне стихи собственного сочинения писал, помогал. Мы даже жениться по интернету хотели, еще до того, как вживую друг дружку увидели.
А сейчас у нас фирма своя, полиграфы делаем. Изобретатель в нашей паре — Тимофей, а я ему помогаю во всем.
Изобретать – это же всегда интересно. И это самая любимая работа моя. Вот последнее из изобретенного — модуль под названием «Интервью». Специально для сценария к фильму делалось. Его можно будет в дальнейшем использовать и при очной ставке (расследованиях), и в процессе создания фильмов, и для работы фокус-групп.
Столько лет прошло, скоро дата тех печальных событий. Уже отпустило?
Нет, не могу сказать, что отпустило. Есть такие вещи, которые времени неподвластны. И я думаю, что эта — одна из них. Для меня это все вспоминать лишний раз и рассказывать — огромное усилие над собой, потому что все эти события оживают в памяти сразу.
Тяжело летать после тех событий? Бывает, что паника начинается?
Нет, не бывает, хотя все почему-то об этом спрашивают. Ну не падает снаряд два раза в одно и то же место, ну никак. Поэтому и не паникую.
Фильм «Одна» — что он для вас?
Это такой способ сказать, что в любой ситуации, даже очень трудной, нужно верить и идти до конца. Конечно, немалую роль сыграло и то, что меня тогда спас тот кадр с девчонкой в кресле. И очень хочется сделать так, чтобы и этот фильм кому-то помог. А как проект он уникален для меня тем, что я никогда прежде ничем таким не занималась. Это новый опыт — трудный и интересный.
С Надей Калегановой, которая играет меня в этом фильме, мы хорошо ладим, она бойкая такая, талантливая. Похож ли Максим Иванов на Володю? Даже не знаю, что ответить. Похожи чем-то, да.
Однажды вы прекратили давать интервью. С чем это было связано? Слишком тяжело вспоминать? Раздражало повторять одно и то же?
Я просто потеряла интерес ко всему этому. Вспоминать тяжело, и вопросы действительно одни и те же. Это же каждый раз бередить, ворошить, боль себе причинять. А потом я выходила с этих интервью и не понимала: зачем это, кому это, для чего? И ведь хорошо еще, если слова не переврут и от себя не добавят, чего в голову придет. И такое часто бывало. Так вот в какой-то момент и перестала.
Довольны ли вы в целом своей жизнью, своей судьбой?
Конечно, довольна! У меня все ингредиенты для этого есть, как мне быть недовольной? И сын, и внучка уже, и супруг-изобретатель любимый, и работа моя. Я вообще считаю, что судьба меня всем этим наградила!
Кого вините в трагедии?
Результаты расследования мне отдали спустя 20 лет после этой истории. Если честно, давно никого не виню.