Федор Шандор — не просто университетский профессор. Он — один из родоначальников ужгородского петанка, организует интеллектуальные игры, проводит «Ужгородскую регату», занимается развитием туризма на Закарпатье и уверен, что хотя Львов и славится своими кофейнями, самый вкусный кофе в Украине — именно в Ужгороде. Где традиция пить кофе, кстати, пошла от самого Юрия-Франца Кульчицкого. (Однажды дорогой из Вены в свой родной Самбор тот остановился на ночь в Унгваре. Где так напробовался вина с хозяином местной чарды (заезжего двора), что утром оба были еле живы. Но Кульчицкий смог и хозяина на ноги поставить, и сам продолжить путешествие, ибо имел запас кофейных зерен и приготовил обоим по финджу неизвестного к тому на Закарпатье напитка.)
А еще Федор — лучший в Ужгороде экскурсовод. Правда, его рассказы о городе и его истории постоянно прерываются — создается впечатление, что его знают все ужгородцы. А после того, как товарищ запостил в «Фейсбуке» фото, где Федор Шандор прямо из окопа где-то между Харьковом и Донецком читает лекции своим ужгородским студентам, оказалось, что его знает почти вся Украина, еще и пол-Венгрии. В Сети распространяется флешмоб #ягознаю (#яегознаю), где знакомые Федора постят свои фото и видео с ним. И намекают, что на линии фронта он проводит экскурсии не хуже, чем в Ужгороде.
«За несколько часов до вторжения поспорил на 100 гривен, что войны не будет. А днем — как был на лекциях в костюме с галстуком-бабочкой, — пошел в военкомат»
— Как-то так случилось — Виктор просто сфотографировал (фото в заголовке Виктора Щадея. — Авт .), попросил разрешения и разместил у себя на странице, — отвечает Федор Шандор на вопрос «ФАКТОВ», как это — проснуться знаменитым.
— Где вас застало вторжение?
— 23 февраля у нас были интеллектуальные игры. Мы даже поспорили, скинулись по 100 гривен на паре — я считал, что российского вторжения не будет, потому что это нелогично. Ночью выпили еще пива, разошлись. А в 6 утра проснулся на работу, открыл интернет — и был в шоке. Шел на лекции как в тумане. В университете прочел лекции. Все были в шоке — и студенты, и я, о войне не говорили. Кофе с преподавателями тоже молча пили, я еще не понимал, что произошло, как это возможно.
А после лекций как был — в костюме с галстуком-бабочкой — пошел в военкомат, подали вместе с коллегами и друзьями заявления. Нам выдали номера, отпустили собрать тревожные рюкзачки. Сказали, чтобы переоделись во что-то удобное, спортивное и через час были в казармах. В течение 30 дней адаптировались к новым реалиям в 101-й Закарпатской бригаде ТрО. Формировали отделения-взводы-роты, проходили слаживание, учились обращаться с оружием и т. д. Сейчас — на Изюмском направлении, прикрепленные к Вооруженным силам Украины, выполняем задачи, которые нам ставят.
— А до этого вы служили в армии?
— Ни службы, ни военной выучки не проходил. Об армии знал только по фильмам и книгам.
— Как возникла идея продолжать обучать студентов?
— Еще с первых дней обратился к руководству — можно ли продолжать лекционный процесс. Сказали: если не будет мешать выполнению боевых задач, то не проблема. Поэтому согласовал свои действия с руководством и вуза и подразделения, чтобы графики не совпадали. Выбрал себе дежурство ночью, а в восемь утра, когда по графику дежурств могу спать, я уже на лекции.
— Студенты как относятся к такой дистанционной учебе?
— Первое время они не знали, откуда я веду лекции. А когда мы уже приехали на передовую и начало «громыхать» на фоне — спросили, что это. Я включил видео. Они: «Вау, вы что там делаете?» Говорю: «Я на фронте. Так что, если будет лишний шум или что-то мешать — лекция не пропадает, немного переждем и будем продолжать».
За последние два года в связи с ковидом к дистанционному обучению с небольшими перерывами уже все привыкли. В феврале мы как раз первую неделю вышли из дистанционного, 24 февраля я успел прочесть лекции в аудитории, а на следующий день снова обучение перешло в онлайн.
— А экзамены, зачеты как принимать будете?
— Слава Богу, есть Болонская система, по которой студент может набрать определенное количество баллов во время обучения. И если они его устраивают, то он может получить автоматом. Если не устраивают или не набрал минимальное количество баллов, то идет на экзамен, зачет. Но у меня таких очень мало — 2−3 человека. Ими уже будут заниматься аспиранты, моего присутствия там не нужно.
«Термин „денацификация“ уже не употребляют, потому что большинство россиян не понимает, что это»
— О том, что вот-вот будет вторжение россиян, говорилось уже почти год, обнародовались данные разведок. А почему вы в это не верили?
— Из-за алогичности самого нападения. Они все контролировали, государства половины мира — через олигархат, через политические партии, через энергосистему — в том числе и Украину. Через русский язык — его трудно было искоренить. У них все было под контролем. Мы же видим, что никаких действенных санкций не было в 2014 году. Поэтому непонятно, для чего массированно нападать, когда и так все есть. Не было логики в этой войне, но они ее начали. Таков логически-научный парадокс.
— А теперь как ученый со знанием социологии, истории, юриспруденции — можете объяснить их логику?
— После того, как я увидел, что они творят, могу объяснить это отсутствием образования, культуры, нравственности. Эти знаменитые московские и петербургские университеты ничему не учили. У них нет ни науки, ни образования, ни воспитания. Все оказалось ложью. Адекватный человек не может рыть в Чернобыльской зоне окопы. Адекватный человек не может связывать, насиловать женщин, девочек, убивать их, как это было в Буче. Летчикам, бомбившим Мариупольский театр или Святогорскую лавру, было все равно, на кого падают бомбы.
Сейчас нет российского образования. Нет русской морали. Они себя немного запутали… Как сегодняшние греки — это не древние греки, сегодняшние китайцы — это не древние китайцы. Поэтому, когда говорят «великий русский композитор», «русская культура» — то это не о нынешней россии. Сегодня — это даже не дно.
Даже война против Украины у них неидеологическая, безыдейная. Они не понимают, зачем напали. Даже термин «денацификация» уже не употребляется, потому что большинство россиян не понимают, что это. Они настолько увлеклись своей ложью, что сами в нее поверили.
— В соцсетях есть информация и об украинцах, которые сейчас служат в армии агрессора. И когда читаешь объяснение летчика, бомбившего Харьков, когда его мать живет в Запорожье, что он же не на Запорожье бомбы сбрасывал…
— Манкурты — это люди, которые потеряли не только всю свою культуру, они потеряли все свое «я». С ними не о чем говорить, не в чем их убеждать.
— Многие в мире уже убеждены, что руками украинцев, оказав нам помощь оружием, боеприпасами, можно (и нужно) уничтожить россию.
— Вирус нужно уничтожить, потому что он может пожрать весь организм. Сейчас идет борьба цивилизаций. И большой труп, конечно, будет долго гнить. Но первый этап — ликвидация агрессивности вируса в виде армии, в виде опасности, которую несет россия, возвращение всех географических территорий, которые она оккупировала. Второй этап — это будет уже внутри вируса. Он сам себя уничтожит, сам себя добьет. А сейчас нужно вылечить и вакцинировать организм под названием Украина.
— Достаточно ли Украине вернуть себе свои территории, не продолжая войну за пределами страны? В интернете сейчас шутят, что с Белгородщины когда-то выселят московитов и мы там «засіємо бурячки»…
— В ментальности украинцев никогда не было выходить за пределы своего села. Украинские восстания всегда заканчивались условно в пределах своих сел. Поэтому Украина не будет воевать дальше границ. Дальше начнется война под названием «санкции» — и пусть там какие-то гоминоиды будут бегать на своем острове, будут устраивать разборки за оградой. А цивилизованный мир будет наблюдать за ними по National Geographic. И никого выселять не нужно — они сами выселятся. Перегрызутся, как пауки в банке.
Однозначно, что война закончится, когда будут возвращены все оккупированные, захваченные россией территории: Осетия, Приднестровье, Абхазия, Курилы, Калининград и другие. Такой труп будут делить все. Ясно, что на каком-то этапе это может перейти в новое противостояние, и на данном этапе, как говорят украинцы, «чужого не хочу, а своего не отдам».
